В мастерской художника. Виктор Брагинский

— Виктор Эмильевич, почему вы выбрали пастель в качестве основного материала для творчества?

— С пастелью я знаком с детства, пробовал себя в небольших работах. В институте пастель пригодилась для курсовой по рассказам Чехова. Я искал материал, созвучный его тонкой, ироничной и лиричной прозе. Пастель, как мне показалось, идеально подходила для передачи этого настроения. Курсовая получилась, на мой взгляд, достаточно удачной. Диплом я тоже делал пастелью — «Дождь в чужом городе» по повести Гранина. Так, от работы к работе, я все больше погружался в эту технику. В конце концов, я увлекся пастелью.

В начале карьеры я редко писал пейзажи. В основном это были портреты, тематические композиции, выполненные пастелью, поскольку я много работал на заказ. Тогда необходимо было зарабатывать. Помимо книжной иллюстрации, я занимался станковым искусством — станковой графикой, к которой формально относится и пастель.

Существовали молодежные комиссии, которые осуществляли закупки работ, заключали договоры с художниками. Художники создавали произведения на определенные темы, представляли их на выставках. Я много работал над тематическими произведениями, включая индустриальные мотивы. Например, хлебозавод или серия работ, посвященная Дулевскому фарфоровому заводу, процессу создания фарфора — печам, росписи.

Тема труда была популярна. И это, на самом деле, прекрасно. Труд — это не только человек, стоящий у станка. Это и рыболовецкие совхозы с их живописными лодками, рыбаки, улов, кошки, ожидающие на берегу своей доли. Это было очень интересно.

Позже я увлекся пейзажем, но не только потому, что Алексей Михайлович Грицаев, мой старший учитель и непререкаемый авторитет, был пейзажистом. Хотя несомненно, он подготовил меня к восприятию пейзажной лирики, к пониманию пейзажной живописи. Ведь это особый мир. Я бы сказал, это не просто жанр графики или живописи, а целая планета, напрямую связанная с божественным началом. Пейзаж — самое сильное и прекрасное творение Всевышнего на Земле. Мы часто думаем, что это человек, но на самом деле — это природа, окружающий нас мир.

И вот, страшно подумать, сколько лет уже я работаю в технике пастели.

Мне нравится, что пастель более компактна по сравнению с масляной живописью. Она не требует высыхания красок, ее удобнее хранить. Да, есть определенные сложности: необходимо прокладывать кальки или другие материалы для защиты в папках. Но тем не менее, мне это подходит.

Другая сложность — это оформление. Оно требует серьезного подхода. Нужно думать не только о раме, но и о паспарту, об углублениях, так называемых слипах, чтобы работа хорошо смотрелась. И даже сейчас я иногда допускаю ошибки в оформлении. И, конечно, стекло. Сейчас есть стеклозаменители — пластики, музейные стекла. Но я их не очень люблю. Стекло, которое не отбрасывает блики, выглядит немного неестественно. В пастели мне нравится, когда стекло создает легкие рефлексы, заставляя зрителя искать оптимальную точку обзора. Я намеренно создаю это небольшое напряжение. Зритель перемещается вокруг работы, ищет идеальный угол, и в этом есть своя прелесть.

— Виктор Эмильевич, вы упомянули, что рисовали пастелью с детства. Как она попала к вам в руки в юном возрасте? Кто вас познакомил с этим материалом?

— Точно уже не помню. Но помню, что знал о ней с детства, потому что у меня была коробочка пастельных мелков Подольского завода, у которых, как я позже понял, было плохое связующее вещество. Из-за этого охры были жесткими и ненасыщенными, не хватало теплых зеленых оттенков. А в пастели это важно. Поэтому у профессиональных художников так много разных видов пастели. Они знают, какой тип мелка лучше всего подходит для конкретной задачи.

— Как вы работаете над картинами? Есть ли у вас изначальный замысел, как говорят, "картина в голове", которую вы просто переносите на холст? Или же вы делаете эскизы, ведете поиски композиции и сюжета?

— Мой процесс обычно начинается с натуры. Натура – это отличный импульс для размышлений о новых работах. Но важно, чтобы она не становилась сдерживающим фактором, не диктовала условия. Нельзя в точности копировать этюд, создавая большую картину. Это, на мой взгляд, ошибочный подход. Почему? Потому что, какой бы прекрасной ни была натура, наша задача – через увиденное подвести зрителя к более глубокому анализу и созданию образа. В искусстве все решает образ. Он может быть выражен через цвет, через жанр. В идеале, формальное мастерство и профессионализм должны соединиться. То есть, когда тема гармонично сочетается с умением ее выразить. В пейзаже это особенно важно. Поэтому, как правило, пейзаж – это лишь отправная точка, повод для размышлений.

Пейзажей может быть создано великое множество, в то время как масштабных работ – значительно меньше. У Левитана сохранилось огромное количество этюдов и набросков, но законченных картин среди них гораздо меньше. Это вполне закономерно: происходит естественный отбор. Вспоминаются строки Маяковского:

«Поэзия —
                 та же добыча радия.
В грамм добыча,
                 в год труды.
Изводишь
                 единого слова ради
тысячи тонн
                 словесной руды.»

В творческом процессе приходится перерабатывать огромное количество материала, словно просеивая песок. Большая часть отсеивается, не находя применения. Но что-то остается, и к этим находкам можно вернуться позже. Иногда же вдохновение приходит внезапно, и сразу начинаешь работать. Здесь нет строгих правил.

В пейзаже все несколько иначе, чем в жанровой живописи. Жанровая картина требует обязательного наличия идеи, истории, человеческой драмы. Существует драматургия пейзажа и драматургия человеческих отношений. Последняя подразумевает изображение человеческих эмоций и взаимоотношений. В исторических полотнах Сурикова или Репина мы четко понимаем, о чем идет речь, как воспринимаем событие, какие эмоции и ассоциации оно вызывает.

Пейзаж же действует иначе. Он погружает зрителя в пространство, окутывает его определенным состоянием души, которое передается через окружающий мир природы. Художник здесь выступает в роли исполнителя, подобно выдающемуся пианисту, играющему сонату. Он лишь проводник, через которого музыка (в данном случае, красота природы) достигает слушателя. Хороший художник всегда является проводником между природой и человеком, между миром и зрителем.

Рождение произведения искусства часто связано со случаем. Конечно, бывает и так, что художник, подобно актеру, мечтающему о роли Гамлета, всю жизнь вынашивает замысел. Шукшин, например, мечтал снять фильм о Степане Разине, но так и не осуществил эту мечту. Подобные замыслы сродни желанию написать определенную картину. Павел Дмитриевич Корин лелеял идею масштабного полотна "Русь уходящая". Знаменитая, огромная работа, хранящаяся сейчас, существует лишь в виде угольного наброска. Он так и не написал её, хотя создал множество других произведений. Таким образом, мечта о создании чего-то великого не всегда воплощается. Но случается и так, что небольшая работа становится знаковой. Важно понимать, что не всегда удается достичь запланированного результата. Иногда шедевр рождается совершенно неожиданно.

— Есть ли у вас картина мечты? Та, которую вы хотите написать всю жизнь?

— Сложно сказать. Обычно я воплощаю свои желания. Пусть не всегда в полной мере... У меня есть несколько серий работ. Одна из них посвящена заброшенным усадьбам – меня очень привлекает этот мир. Другая – русский север, большая серия, которую я постоянно пополняю. Мне кажется, эта тема неисчерпаема. Есть и другие замыслы, но они не настолько глобальны, чтобы перевернуть все мое творчество, изменить его направление или смысловую нагрузку.

Кроме того, я стал более требовательным к себе. Но излишняя требовательность может сковывать, мешать раскрепощенности. А поскольку я преподаю, постоянный самоконтроль неизбежен. Это не всегда полезно, и мне нужно от этого избавляться. В целом, когда задумываешься, понимаешь, сколько всего неизведанного вокруг, и это прекрасно! Если бы все было понятно, было бы очень скучно. Разве не так?

— Безусловно. А вот скажите, ваши картины реалистичны. Говорит ли это о вашей любви к реализму? Или вы также находите ценность в других направлениях, таких как беспредметное искусство или суровая живопись, например?

— Искусство привлекает своей многогранностью, как и сами художники, работающие в различных жанрах, стилях и эпохах, с разнообразными вкусовыми ориентирами. Важно отметить, что в любом искусстве ключевыми являются чувство меры и вкус. Для меня основными критериями оценки различных направлений являются профессионализм и честность автора.

Каждый художник воспринимает мир через призму своих убеждений, и это восприятие может проявляться, например, в цветовых ассоциациях, линиях или сложных композиционных элементах. Как, допустим, у Кандинского, который создавал интересные и сложные работы, где содержание возникает из сплетения форм и цвета. Хотя такой подход может быть далек от моего восприятия, он вызывает у меня интерес, поскольку я вижу в этом профессионализм и мастерство художника.

Однако для создания качественной абстракции, символизма или наивного искусства необходим талант. Многие исследуют эти направления, но лишь единицы становятся настоящими профессионалами. Часто художники выбирают этот с виду легкий путь, надеясь самоутвердиться, и считают, что могут быстро войти в круг профессионалов. К сожалению, это приводит к ограничению их развития. Им начинает казаться, что они нашли свой стиль, даже становятся узнаваемыми, но на деле создают непонятные работы и пытаются убедить зрителей в их значимости.

Мне сложно говорить об искусстве, особенно когда дело доходит до обсуждения конкретных работ. Простое любопытство о замысле художника часто воспринимается как критика или консерватизм, хотя я всего лишь пытаюсь понять. Я тоже зритель и могу ошибаться в своих оценках, поэтому стараюсь быть максимально осторожным в своих суждениях.

Например, я стараюсь реже участвовать в отборе работ на выставки – это неблагодарное занятие. Необходимо быть объективным, что крайне сложно. Важно понимать, что искусство должно быть представлено во всем его разнообразии: и по стилю, и по качеству. Нельзя ограничиваться только сухими реалистами, пишущими скучные пейзажи. В пейзажной живописи было много выдающихся мастеров, работавших в разных манерах. Были замечательные сюрреалисты и художники, работающие в условной манере. Даже среди современных художников можно найти совершенно разные подходы к обобщению, цвету и настроению, и это прекрасно. Но разобраться во всем этом сложно.

Вы задали вопрос, на который трудно ответить исчерпывающе. Как бы я ни старался, мой ответ будет лишь скользить по поверхности. Дело в отсутствии четких критериев оценки в изобразительном искусстве. В музыке, например, есть нотная грамота, позволяющая определить уровень произведения, даже если речь идет об атональной музыке Шёнберга. В танце тоже существуют определенные правила и каноны. А в живописи… Порой поражает, до какой степени доходит абсурд: животные рисуют кистями, слоны создают картины, которые потом продаются за огромные деньги. Художники находят всевозможные трюки для самовыражения. И любая работа, вызывающая спорную реакцию, всегда может быть оправдана авторским видением: "Я так вижу, а вы просто не доросли до такого уровня обобщения".

— Тут вопрос скорее в том, что современное искусство часто стремится эпатировать публику, используя для этого самые разные приемы.

— Но стоит ли думать, что это что-то новое? Эпатаж существовал всегда. Мы просто забываем историю. Вспомните, с каким скандалом была принята Эйфелева башня! Сколько у нее было противников! А что творилось в мире моды?

Первые французские салоны, где выставлялись импрессионисты, вызывали бурю негодования. Вспомните великого пейзажиста Тернера, который в первой половине XIX века создавал морские пейзажи. Его работы можно считать предшественниками экспрессионизма, они обладают удивительным абстрактным восприятием. Эпатаж всегда существовал в искусстве в разной степени. Ван Гог, например, был неоценён в своё время. А Сальвадор Дали? Для многих он по-прежнему остаётся символом эпатажа. Однако ему повезло: он нашёл своих поклонников и смог реализовать свой талант.

Другое дело, что эпатаж может быть коммерческой стратегией, способом привлечь внимание и создать имя. Многие художники считают, что провокация – это способ выделиться, запомниться и проложить себе путь в большое искусство.

Но помимо коммерции, нельзя исключать и влияние психического здоровья. История искусства знает немало примеров, когда творчество было связано с психическими расстройствами, от Ван Гога до современных художников, таких как Анатолий Зверев. Его экспрессивные акварели, возможно, были отчасти результатом его пристрастия к алкоголю. Я не стремлюсь к негативной оценке, а просто пытаюсь понять причину этого.

– Есть ли у вас любимые художники, или, может быть, любимые периоды в русском и западном искусстве?

– Такой вопрос – это как приглашение в путешествие по всему миру искусства. Если говорить о любимых, то сразу назову тех, кто поражает своим масштабом. Я обожаю Федотова, но он, скорее, мастер камерных сцен. А вот из крупных станковистов я бы выделил Веласкеса, Тициана и Сурикова – я считаю их выдающимися колористами. В пейзаже меня больше всего трогают картины Саврасова, Федора Васильева, и конечно же, Левитана. И нельзя забыть о Станиславе Жуковском, невероятном художнике, чья жизнь трагически оборвалась в концлагере. Он учился в знаменитом Училище живописи, ваяния и зодчества, после революции некоторое время жил в Вятке, а затем эмигрировал в Польшу. Там он не пошел на сотрудничество с нацистами... жуткая история.

Я, безусловно, обожаю пастелистов. Особенно мне нравится творчество Алексея Гавриловича Венецианова и Зинаиды Серебряковой. У Левитана также есть потрясающие работы. Искусство пастели стало особенно популярным в период "Мира искусства" в конце XIX — начале XX века. Пастельное искусство - то отдельный мир, наполненный изысканностью и интеллигентностью.

Интересно, что Левитан создавал некоторые свои пастели на основе этюдов, выполненных маслом. Сначала он работал над масляными этюдами, а затем переносил свои идеи в пастель. Он находил, что бархатные и воздушные нюансы этого материала позволяют передать мощные эмоции и ощущения.

- Последний вопрос, наверное, очень простой: какие у вас планы?

- Планы? Дожить бы до завтра! В моем возрасте уже не загадывают надолго. Знаете, как говорят: "Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах". Хотя, конечно, кое-что есть. Нужно хорошо провести выставку в Академии художеств. А если говорить о творчестве, то хотелось бы куда-нибудь съездить, может, сделать новую серию работ. Если получится, то даже в какую-нибудь арабскую страну.